В период своего пребывания в Югославии Архиепископ Феофан был в
тяжелом положении. Однако он безропотно и долготерпеливо переносил все,
уповая только на милость Божию. И надежда эта его не посрамила. То, что
он советовал другим, он исполнял на деле сам, следуя наставлениям Святых
Отцев. И вот милость Божия явилась неожиданно.
В 1925 году Архиепископ Феофан получил предложение от Святого Синода
Болгарской Православной Церкви переехать на жительство в Софию. Дело в
том, что и сам председатель Митрополит Климент, и некоторые из членов Болгарского
Синода были его учениками, студентами Петербургской Духовной Академии.
Владыке были предоставлены две комнаты с отдельным коридором в самой
Синодальной Палате, в юго-западной части здания, на втором этаже. Синодальная
Палата находилась на площади св. кн. Александра Невского.
К тому же и правящий русскими церквами в Болгарии Архиерей, Епископ
Лубенский Серафим (Соболев), всячески содействовал переезду Архиепископа
Феофана в Болгарию. Епископ Серафим был рукоположен Архиепископом Феофаном
в качестве викария Полтавской епархии.
Владыка Архиепископ прибыл в столицу Болгарии в 1925 году. И первое
время между Архиепископом и его викарием было полное единомыслие и даже
духовная дружба. Они вместе отправлялись в Сремские Карловцы на соборы
Русской Православной Церкви и вместе проводили лето на берегу Черного моря.
Но, к глубокому сожалению, викарный Епископ попал под влияние людей,
которые уводили его в сторону от бескомпромиссной линии Архиепископа Феофана.
В начале этот отход не очень был заметен. Однако отношения между ними со
стороны Епископа оборвались уже в 1930 году. А в середине апреля 1931 года
Архиепископ Феофан переехал во Францию. И, конечно, одним из мотивов отъезда
была неприязнь со стороны бывшего викария, Епископа Серафима.
Под влиянием каких-то "дальновидных советников" он перестал произносить
проповеди, как прежде, в середине двадцатых годов, затрагивавшие острые
темы страдающей под игом безбожия Родины, увы, с дальним прицелом быть
принятым советской властью. Так стойкость и бескомпромиссность исповеднической
Церкви сменилась малодушием и приспособленчеством к той линии поведения,
которую вела Московская Патриархия. Этим и подготавливался последующий
переход под главенство и водительство Московского патриарха Алексия (Симанского).
И вот что делает враг спасения человеческого. Бывший ученик и викарий
Архиепископа Полтавского и Переяславского Феофана, дабы подчеркнуть полный
духовный разрыв со своим старцем, еще до отъезда Владыки Феофана во Францию,
переменил свой титул с "Лубенского" на "Богучарский". Эту перемену он объяснял
политическими соображениями, говоря, что "Лубенский" некоторые могут спутать
с иным словом - "Лубянский". Но, как говорил Владыка Феофан, он хотел уйти
из епархии Полтавской и Переяславской, чтобы не быть в подчинении Архиепископу
Феофану.
Неприязнь к тихому и смиренному Владыке Феофану сказалась и в том,
что архиерейское облачение (малиновое, бархатное), которое давал Епископ
Серафим Архиепископу Феофану (своего облачения у Архиепископа не было),
сам Епископ перестал одевать и отдал саккос носить иподиаконам как стихарь.
И более того, окружение Епископа Серафима называло Архиепископа пренебрежительно
"Феофашкой". Но кто возьмется утверждать обратное тому, что обещал Господь
всем униженным Его ради?! Ибо Святый Владыка вечности сказал о таковых:
"Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на
вы лжуще, Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех"
(Мф.5,11-12).
Но, к сожалению, неприятности этим не кончились.
Архиепископ Феофан несколько лет работал над опровержением неправославного
учения протоиерея Сергия Булгакова о "Софии" четвертой женственной ипостаси
в Боге. Епископу Серафиму была хорошо известна точка зрения Архиепископа
по этому вопросу. И когда Архиепископа Феофана уже не было в Болгарии и
он закрылся в затворе, Епископ Серафим выпустил книгу на эту тему с обильными
параллельными местами греческого и русского текста Святых Отцев. Однако
в столице Болгарии была устойчивая молва, что книгу написал некий профессор,
а издал ее от своего имени Епископ Серафим. Судя по самой книге, ее нельзя
было написать, живя в Софии и, главное, без знания греческого языка. Таково
мнение одного из видных ученых - профессора Н.Н.Глубоковского. Несмотря
на это, по ходатайству того профессора, которому молва приписывала авторство
книги, Епископ Серафим "за написание этой книги" получил степень магистра
и был возведен в сан Архиепископа Синодом Заграничной Церкви.
Архиепископ Феофан тяжело переживал духовную перемену в своем викарии.
Николай Соболев, мирское имя Преосвященного Серафима, учась в С.-Петербургской
Духовной Академии, был одним из "феофанитов", последователей Владыки Феофана.
Перед тем как рукоположить его в викарии, Владыка Феофан получил заверение
будущего Епископа Серафима, что он обещает пред Богом во всем слушаться
своего старца, Архиепископа Феофана, и только тогда Владыка Феофан согласился
рукоположить Архимандрита Серафима себе в викарные епископы.
Окружение Владыки Серафима вело сознательную линию на его разрыв с
Архиепископом Феофаном. А одна "ученая" дама сделала попытку подчинить
своему прямому влиянию и Архиепископа Феофана, пытаясь выяснить его позицию
на предстоящем соборе. Архиепископ Феофан ей ответил так: "Святой Апостол
Павел запрещает женщине вмешиваться в руководство Церковью! А святой Иоанн
Златоуст говорит, что если женщина руководит Церковью, то это значит, что
корабль Церкви перевернут вверх дном. Так как женщине отведено место в
самой нижней части этого корабля. И если нижний трюм оказался наверху,
то это значит, что корабль потерпел катастрофу, - перевернулся, затонул..."
Свою независимость Архиепископ Феофан отстаивал мужественно и делал
попытки повлиять на викария, который находился в духовном ослеплении, считая
уже упомянутую женщину старицей.
К концу двадцатых годов разрыв окончательно наметился. Упомянутый прежде
Сергей Коссов был близок к окружению Епископа Серафима. Да и родителей
Коссова Преосвященный лично знал. В конце двадцатых годов Коссов начал
выдавать себя за личного секретаря Архиепископа Феофана, что на самом деле
было лишь грубым обманом. Однако Коссов вел себя как власть имущий ревизор.
Без разрешения входил в кабинет Владыки и, в его отсутствие, усаживался
за его письменный стол, просматривал письма и все, что находилось в ящиках
письменного стола. И что мог сделать с таким человеком смиренный и кроткий
Архиепископ, живущий изолированно и одиноко, когда тот сумел заверить сторожа
в здании Синода, что он секретарь Владыки?! Из уважения к Архиепископу
разрешалось входить в любое время и Коссову. Ведь при Архиепископе не было
никого, кто мог бы воздействовать на этого наглого обманщика. Однажды случайно
оказавшийся у Архиепископа на беседе молодой человек попытался выгнать
"секретаря", но тот оказался физически сильнее и не поддался усилиям юноши.
Потом в разговоре с Владыкой он грозился, что наймет особых людей,
и они изобьют до полусмерти молодого человека. Это его признание совершенно
открыло глаза на нравственный уровень неразгаданного в ту пору шантажиста.
Неудивительно, что он обнародовал злую клевету и ложь на Архиепископа
Феофана в ватиканской газете. И, конечно, все, что дискредитирует или хотя
бы бросает тень на православного иерарха, особенно приятно Ватикану: будь
то клевета, что он ввел Распутина в Царский Дворец, или клевета и ложь,
что на этой почве он страшно мучается, что потерял душевное равновесие
и, даже, сошел с ума. Все это было на руку Ватикану. И не только на руку
католикам, но и, может быть, окружению бывшего викария.
Правда, Сергей Коссов был только поставщиком клеветнической информации,
главный же редактор остался неизвестен.
Любопытна одна подробность. Некий болгарин, вхожий к монсеньеру Ронкалли,
в ту пору папскому нуцию и будущему Папе Иоанну ХХII, бывал у Архиепископа
Феофана. Он рассказал ему, что видел у Ронкалли картотеку, где есть и карточка
с биографией Феофана. Конечно, эта биография составлена отнюдь не в Софии,
а в Ватиканском министерстве иностранных дел. Значит, за Архиепископом
Феофаном со стороны католиков велось специальное наблюдение и, нет сомнения,
что не в доброжелательных целях.
В этом вскоре убедился и сам Архиепископ Феофан. Однажды на Софийском
вокзале в ожидании поезда в Югославию он заметил какого-то молодого человека
с живым румянцем на лице, в католической сутане и пурпуровом берете. Как
выяснилось впоследствии, это и был сам папский нунций, Архиепископ Анжело
Ронкалли. Он на значительном расстоянии поторопился благословить Архиепископа
Феофана. Владыка, рассказывая об этом с улыбкой, заметил, что тот демонстрировал
свое старшинство.
У Владыки Феофана, этого скромного, тихого и замкнутого подвижника
было много врагов: либералы и модернисты, католики и масоны, и, как это
ни странно, враждовала с ним и своя лжебратия, в первою очередь - советская
Москва. Одно письмо, рассказывал Архиепископ, присланное из Франции в Софию,
пришло к нему с демонстративным штемпелем “Москва”.
И поэтому ничего удивительного нет в том, что клевета и злохуление
не оставляют его и за гробом. Так, например, распускается слух людьми,
как будто верующими и церковными, о том, что к концу своей жизни Архиепископ
Феофан сошел с ума: ни с кем не имел общения, жил в пещере и, наконец,
похоронен неизвестно кем, возможно католиками!..
И если Архиепископ Феофан прекратил общение с окружающими и закончил
жизнь в пещерах, то разве это упрек для христианина?! Напротив, это величайшая
похвала. И св. Апостол, восхваляя древних подвижников, пишет: “... скитались
в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления. Те, которых
весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям
земли” (Евр.11,37-38). Кто из святых Христовых подвижников не прошел этим
путем?! Владыка Феофан всему предпочел этот узкий, тернистый Христов путь
и ушел из этой жизни через тесные врата в Царство Небесное (Мф.7,13-14).
А что кто-то порочит путь праведника, то да вразумит и простит их Господь.
Недаром говорится, что всех людей, стоящих выше общества, оно поливает
грязью, осыпает насмешками. Вместо того, чтобы подняться к той высоте,
всячески силятся унизить их клеветою. Вот и Владыка Феофан, иерарх и подвижник,
настоящий сосуд нрава Христова и благодати, стоял выше всех окружающих.
На нем сбывается в точности то, о чем говорит Писание, читаемое на паремиях
в церкви: “Он пред нами - обличение помыслов (и нравов) наших. Тяжело нам
и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны
пути его: он удаляется от путей наших, как от нечистот, ублажает кончину
праведных...” (Прем. Солом.2,14-16).